«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

мешал, принялся с помощью фельдшера сортировать и сшивать газеты. Часам к 9 весь стол кают-компании был завален ими. Почти все были в сборе и с редким вниманием читали знаменитую статью Кладо, наделавшую столько шуму[102]. По окончании чтения этой статьи все пришли в такой восторг, что тут же решено было послать Кладо приветственную телеграмму, которая тут была составлена и одобрена всеобщей цензурой[103]. После этой статьи не хотелось как-то другое, чтобы не портить впечатления, и мы долго еще беседовали все на ту же тему, возмущаясь аресту Кладо за такую статью, и восхищаясь тем, что попало по морде (специальное выражение) нашему министерству и в особенности г[осподам] дипломатам. Было около 2-х часов ночи, когда я лег спать. Улегшись в койку, достал было все письма, чтобы снова перечитать их, но не выдержал и заснул, как убитый.

С утра сегодня началась погрузка угля, которая кончена к 12 часам дня, так как надо было принять только 200 тонн. После обеда поехали на берег. Я, Саткевич[104], Сакеллари, Зотов[105] (старший штурман с «Суворова») сели играть в винт. Сегодня везло мне адски, и обыграл всех троих, но так как играли по очень маленькой, то выиграл всего около 12 франков.

Вечером чувствую себя очень скверно: болит голова и колоссальная слабость во всем теле. Должно быть, напекло сегодня голову во время погрузки угля.

Nossi-Bé 9 Января

До сих пор торчим в этой дыре и когда уйдем – Аллах ведает. Почти каждый день ездим на берег, где играем в винт. Некоторые не без успеха прохаживаются по макашону[106]. Раза два переметывался и я. В первый раз выиграл около 4-х фунтов, а во второй не сделал ничего. С каждым днем игра в макао все увеличивается. Теперь играют уже на 4–5-ти столиках, причем трудно протискаться к столу – до того он бывает окружен игроками. Сплошь да рядом выигрыши и проигрыши доходят до суммы в несколько тысяч франков.

Вчера был назначен на погрузку угля на «Корею». Поехал в 6 часов утра. К этому же времени туда прибыла команда с других броненосцев (всего 8 кораблей, считая «Нахимова»), с каждого также по офицеру. Таким образом, нас оказалось 4 мичмана и 4 прапорщика [плюс] старший офицер «Наварина», капитан 2-го ранга Дуркин[107], наблюдающий за погрузкой. Погрузка была скверная, благодаря неудобству из-за заполнения ям и трюмов, где приходилось все время разгребать уголь, чтобы было место, куда его сыпать. Несмотря на это, я с удовольствием провел на «Корее» целые сутки. Это станет вполне понятно, если принять во внимание почти безвыездное пребывание на «Орле» в продолжение 8-ми месяцев. Совершенно другая обстановка, другие люди, уютная кают-компания. Словом, в часы отдыха чувствуешь себя пассажиром, а не одним из членов судового состава.

Встретил там двух прапорщиков, призванных из Каспийского моря. Один из них знал Леву и папу и часто бывал в Петровске и Шуре, нашлись общие знакомые, и мы оба с удовольствием перенеслись далеко отсюда в обстановку, не имеющую ничего общего с настоящей.

Утром сегодня, приехавший с «Суворова» мичман рассказал, что на «Малайке» ночью был бунт команды. Побили командира и ранили помощника. Адмирал приказал рассадить всю команду по карцерам эскадры и в случае нашего ухода до высадки им положенного срока, выбросить их на берег.

Наступило дождливое время года. Уже несколько дней почти не переставая идет дождь, достигающий временами такого размера, что человек, попавший под него, в один момент промокает до нитки. Впечатление такое, как будто с неба льют воду ведрами. Адмирал не преминул воспользоваться таким обилием пресной воды, тем более, что она ничего не стоит, и приказал собирать дождевую воду в тент. Если не ошибаюсь, «Наварин» в одну ночь получил таким образом около 20 тонн воды. В общем, эта погода навевает тоску и если она продолжится два месяца, как предсказывают, то мы положительно заболеем сплином (конечно, при условии, что мы будем торчать здесь эти два месяца без учений).

10 Января

Сегодня получены два очень интересных приказа Адмирала. В первом из них сообщается о мерах, предпринятых против нас японцами. Во-первых, в Зондском архипелаге находится крейсерская эскадра с миноносцами и купленными в Англии и Америке подводными лодками[108]. Во-вторых, здесь же (очевидно, на Сейшельских островах, ибо они принадлежат англичанам) находятся разведочные японские суда, которые сносятся по телеграфу со своими агентами в Таматаве и даже здесь в Hell Vill’e.

Наконец, в этом же приказе сообщается, что вчера на пароходе «Messagerie Maritime» прибыл сюда тип, говорящий по-русски, блондин с длинными волосами. Он высадился на берег и вошел в какие то сношения с поставщиком эскадры. Ввиду этого адмирал категорически воспрещает впуск на суда кого бы то ни было и предписывает строжайшую бдительность, как днем, так и ночью.

Второй приказ разбирает вероятнейшее положение вещей в бою и согласно с этим предписывает некоторые, конечно общие, инструкции. Адмирал говорит, что японцы, обладая большим ходом, будут держаться на дальней дистанции, ибо к такой силе, которую мы представляем в данный момент, приближаться им не выгодно. В этом же приказе строжайше предписывается беречь снаряды и стрелять, по возможности, только наверняка. О глубокой разумности последнего приказания нечего и говорить, ибо это наше больное место, ограниченность снарядов, пополнять их будет негде до прихода во Владивосток (на транспортах только один комплект), а до прихода туда может быть несколько боев.

Сегодня вечером все офицеры были приглашены к командиру для совещания. Разбирали различные вопросы по всем специальностям относительно мер, которые должны быть приняты в бою. Образцом служил циркуляр комиссии, собравшейся во Владивостоке под председательством Скрыдлова[109], после боя 1-го августа. Хотя там разбирались меры, применяемые к крейсерам «Россия», «Громобой» и «Богатырь» относительно их артиллерии, а также слабых мест, но все-таки этот циркуляр принес нам большую пользу, показав способ защиты различных предметов, имеемых на каждом военном корабле. На нашем совете решено ежедневно на день защищать прожектора угольными мешками и койками, спускать сигнальные фонари Степанова, Ратьера и т. д.; койками же будет защищена и боевая рубка и верхние динамо-машины. По медицинской части предписано иметь 42 ящика с перевязочными средствами во всех местах, где могут быть раненые. Таким образом, легко раненые, вместо того, чтобы идти в операционный пункт и отвлекать докторов от тяжело раненых, будут перевязываться на месте санитарами и возвращаться в строй.

Относительно шлюпок решено: иметь в рострах баркасы и полубаркасы, наполненные